27 апреля 2024-го. Ярцевский район. Бескрайнее поле урочища Иваники. Болотистая, топкая почва, сплошь утыканная высокими кочками, поросшими густой травой. Именно сюда так стремились пробраться на специальной технике и внедорожниках бойцы сразу нескольких поисковых отрядов: ярцевских «Безымянный», «Восток», «Ярцево», ивановского «Эхо». В рамках межрегиональной поисковой экспедиции «Вахта Памяти-2024» они решили обследовать обширную территорию, на которой в военные годы разворачивались самые жестокие кровопролитные сражения.
«Кулагинские высоты» в далеком 1943-м для тысяч солдат советской армии стали одной большой братской могилой.
Адъютант Назаров Дмитрию Бурменову
– Около 10 лет назад в Центральном архиве Министерства обороны я нашел сведения о сражениях Великой Отечественной войны, проходивших на территории Смоленщины, – рассказывает командир поискового отряда «Ярцево» Дмитрий Бурменов. – В одном из документов я обратил внимание на схему, нарисованную от руки простым карандашом. Рядом было написано: «Схема могил умерших бойцов и командиров на этапе лечения в 218 отдельном медико-санитарном батальоне 178 стрелковой дивизии. За время с 9.09 по 19.09.1943г. похороненных в лесу южнее 500 метров деревни Иваники Ярцевского района Смоленской области». Ниже был указан масштаб, условные обозначения. Окружностью с медицинским крестом в центре на схеме было обозначено место расположения военного медсанбата. Рядом пятью треугольничками – братские могилы. В каждом треугольнике была написана цифра: 10, 9, 8, 7, 6 – видимо, количество захороненных солдат. Ниже стояла подпись: «Адъютант, старший лейтенант Назаров».
За схемой следовал длинный список: 89 человек.
Тогда мне подумалось: «Сколько лет прошло, а они так и лежат в чистом поле. Неправильно это. Конечно, таких захоронений по стране – тысячи. Сколько жизней унесла война! Разве всех найдешь? Но разве может быть срок давности у человеческого горя? Разве должен быть срок благодарности за жизнь? Какой мерой можно измерить память потомков? Пусть даже через столько лет, пусть не все, но те, кого еще можно найти, о ком сохранились хоть какие-то сведения, должны вернуться домой. Потому что они – это мы».
Я думаю так и сегодня. Можно сказать, что с этого и начался наш поиск.
Кулагинские высоты
В 1943 году линия фронта, на которой находилась советская 179-я стрелковая дивизия, проходила по Смоленской области в направлении освобождения Духовщины. По мере продвижения дивизии тыловые части – санитарные батальоны, кухня – следовали за ней. Бойцов, погибших на поле боя, скончавшихся от ран и потери крови, хоронили тут же, в общих ямах по ходу следования дивизии.
В 2019-м одно такое госпитальное захоронение и нашли бойцы поискового отряда «Ярцево» в деревне Борники. Тогда удалось установить: захороненные бойцы относились к 218 медико-санитарному батальону.
Следующей стоянкой батальона была деревня Иваники. По данным 1932 года деревня насчитывала 16 домов. В настоящее время на этом месте чистое поле. Название «деревня» заменили на «урочище».
Здесь, опираясь на данные адъютанта Назарова,спустя 80 лет добровольцы и решили организовать межрегиональную поисковую экспедицию «Вахта Памяти-2024». 27 апреля, несмотря на труднопроходимую, болотистую местность, поисковикам удалось добраться до точки, обозначенной на карте. Не теряя времени, в тот же день приступили к поиску.
– В военные годы эта местность называлась «Кулагинские высоты», по названию деревни Кулагино, расположенной в Духовщинском районе за рекой Царевич, – пояснил Дмитрий Бурменов. – В ходе изучения военных архивов, мне удалось установить, что солдаты, захороненные на этих полях, погибли при штурме Кулагинских высот. Местность перед поймой реки Царевич низкая, постепенно она поднимается все выше и выше. В 1943-м Кулагинские высоты были сплошь окопаны немецкой обороной. И наши стрелковые дивизии взламывали ее штурмом. Советские части наступали снизу, сверху немцы выкашивали их пулеметным огнем. Наши были как на ладони – спрятаться негде. Поэтому и потери были большими.
– Дмитрий Викторович, есть данные, сколько примерно человек участвовало в операции по взятию Кулагинских высот?
– Вся 178-я стрелковая дивизия. Позже она так и стала называться – «Кулагинской». Ее состав формировался на Алтае. Согласно документам, в нее входили 386,693,709 стрелковые полки, 332-й, 432-й артиллерийские, 213 отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 239 зенитная артиллерийская батарея, 430 минометный дивизион, 467 пулеметный батальон, 139 разведывательная рота, 211 саперный батальон, 227 отдельный батальон связи, 218 медико-санитарный батальон,156 рота химзащиты, 93 автотранспортная рота, 266 полевая хлебопекарня, 88 дивизионный ветеринарный лазарет, 484 полевая почтовая станция, 247 полевая касса Госбанка.
Точную численность дивизии установить трудно. Но если предположить, что в дивизию входит три полка (по современным меркам один полк составляет от 500 до 2 тысяч 500 солдат), то получается, что в дивизии было не менее 6 тысяч человек. Это минимум. Причем, это только численность стрелковых полков. К ним нужно присоединить артиллерийские, минометные, вспомогательные и тыловые части. Даже по современным меркам численность была огромной.
Нам удалось установить, что госпиталь, куда свозили бойцов, раненых в ходе боев, располагался в шести километрах от линии фронта. Многих до него не довозили, люди умирали по дороге.
– Карта, найденная в архиве, оказалась точной?
– Не совсем. Мы привязали данные карты к спутниковой навигации. Определили место. Но добраться до него на обычной технике не представлялось возможным. Выручил управляющий директор ТМК-ЯМЗ Виктор Новиков, который выделил специализированный «ГАЗ-66». Помогли и бойцы отрядов. Иван Медведев использовал личный «Nissan Safari». Александр Кочанов – «Уаз», Михаил Поляков предоставил собственную «Ниву».
Лагерь разбили на одной из высот. Но даже здесь почва была настолько болотистой, что казалось, ходила под ногами. Полы в палатках постоянно были мокрыми. Когда мы уезжали и сняли палатки, на их месте остались ямы, заполненные грязной болотной жижей. 10 дней нам пришлось жить в таких условиях.
Первые два дня поиск на местности результатов не дал. Мы обследовали территорию щупами, металлоискателями… Ничего. Но карта-то была. Хотя, конечно, за 80 лет многое изменилось. Например, на карте изображена деревня, старый лес, соседние деревни. Сегодня их нет. Есть – бескрайнее поле, болото.
Я решил, что неправильно провел геолокацию и выставил метки. Но связи и Интернета в этой местности не было, поэтому пришлось вернуться домой и еще раз откалибровать карту.
Снова и снова я сопоставлял каждую точку на карте с тем, что увидел на местности. И заметил некоторые неточности. Адъютант Назаров неправильно изобразил овраг. Фактически он был более протяженным. Эта деталь впоследствии помогла нам найти захоронение.
Логика следственного комитета
Пока ребята щупами и металлоискателями обследовали каждую кочку, Дмитрий то и дело возвращался к оврагу, с годами превратившемуся в глубокий ручей. В поисковой экспедиции участвовала сотрудник Следственного комитета – Екатерина. Двигаясь по окраине леса, она рассуждала:
– Если включить логику, то в чистом поле госпиталь наши не поставили бы: открытое место, простреливается со всех сторон. Если медсанбат был расположен в лесу, то где медики брали воду? Без нее никак. Значит, тоже не вариант. Получается, госпиталь должны были расположить где-то недалеко от воды. А ведь она могла быть и в овраге…
Уже через несколько часов поисковики шли ровными цепями по двум берегам ручья. В одном месте поперек него лежала громадная, поваленная ветром, осина. Прямо под рухнувшим стволом поисковый щуп ушел глубоко в землю, как будто что-то царапая.
– Шурфим! – скомандовал Дмитрий.
Неожиданно с другого берега, как раз оттуда, где осина преграждала поисковикам путь, послышалось:
– Командир! Здесь что-то есть! Железка какая-то, – Дмитрий Бурмистров вертел в руках, обросший мхом кусок самолётного алюминия.
– Давай сюда. Посмотрим, – оторвался от работы Дмитрий.
Через несколько мгновений пластина оказалась у него в руках.
Он рассматривал прямоугольный кусок железа, размером примерно 25 на 30 сантиметров. Окисленный металл, тронутый безвозвратным временем, как будто растворяясь в мокрых перчатках, превращался в невесомую пыль. Дмитрий протер железо, сполоснул его в мутной болотной воде. Присмотрелся.
– Это же буквы. Нацарапаны чем-то острым.
Бережно, как с дорогой реликвии, он стирал с железки следы беспощадного времени:
– Зеков Владимир Григорьевич. 1921 г. рожд. Капитан. Дважды орденоносец. Погиб в боях с немецкими оккупантами за Советскую Родину, – прочитал Дмитрий.
– Это именная табличка с креста над могилой, – повернулся он к ребятам. – Фамилия… какая-то очень знакомая… Я слышал ее совсем недавно, – он замер, стараясь что-то припомнить. – Точно! Она была в списке бойцов, захороненных здесь, в Иваниках. Я видел ее в документах.
Кто-то из поисковиков принес скопированный и распечатанный на бумаге, поименный список братского захоронения. Да. Вот он. Зеков. Отчество, дата смерти сходятся. Только он не Владимир, а Иван…
Понимание пришло позже. В условиях военной неразберихи чаще всего бойцы обращались к командирам не по имени и отчеству, а просто: «Товарищ командир!». Когда шли бои, устанавливать точные данные медикам было некогда. Наспех засыпав погибших землей, Зекова выделили как одного из известных офицеров, и нацарапали его данные на надгробной табличке. Остальных красноармейцев, рядовых, сержантов захоронили рядом.
В каждой могиле – от 10 до 19 человек
Вскоре на месте, где поисковики шурфили землю, показались останки человеческих тел, скелеты.
– Когда мы раскопали общую могилу, размером два на два метра, увидели: солдаты сложены друг на друга рядами. В каждом ряду – около семи человек, – вспоминает боец поискового отряда «Ярцево» Константин Захаренков. – На некоторых были остатки истлевшей одежды: гимнастерки, портянки, шинели. Находили и личные вещи: пуговицы, ремни. К сожалению, подписных вещей, медальонов в ямах не было. Видимо, все это у погибших было изъято. То и дело среди тел попадались деревянные и железные медицинские шины, которыми медики фиксировали переломанные конечности. Всего в восьми, близко расположенных друг к другу ямах, мы обнаружили останки 89 человек. Именно такое количество было указано в старых документах. Считали по черепам и тазобедренным суставам.
– Костя, каков был характер ранений?
– В основном тела были изрешечены осколками снарядов. Пулевых ранений не было. Многим оторвало руки, ноги, посекло спины, грудь. Люди умирали от потери крови. В каждой могиле находилось от 10 до 19 человек. Останки были в очень плохом состоянии. К сожалению, провести археологическую эксгумацию не представляется возможным. Кислая болотная среда сделала свое дело.
– Конечно, мы будем искать родственников этих солдат и постараемся использовать для этого все возможности, – подытожил Дмитрий Бурменов. – Мы подключим военкоматы, архивы, музеи, волонтерские и поисковые организации.
– Откуда родом, преимущественно, были погибшие на Ярцевской земле?
– С территории всего Советского Союза. На момент гибели многим из них было чуть больше 20 лет. Казахстан, Свердловская область, Краснопольская, Московская, Омская, Орловская, Рязанская, Саратовская, Ульяновская, Челябинск, Алтайский край, Новосибирск, Татарская АССР, Мордовская, Бурятия, Монгольская АССР, Восточно-Казахстанская область, Черниговская, Смоленская – вся география страны. Были и наши земляки: Иван Трофимович Маслобойников, уроженец Духовщины, 1922 года рождения, Павел Шпаков – уроженец Дорогобужского района, 1903 года рождения и другие.
– В настоящий момент дома они числятся пропавшими без вести?
– Нет. Они числятся захороненными в Иваниках Смоленской области. Именно такая отметка стоит в документах. Скорее всего, родственники уже когда-то получили на них похоронки с указанием места захоронения. Имена 39 из них увековечены на братском захоронении в деревне Кротово. Это было сделано в 1957 году. То есть по документам они захоронены в Кротово, но фактически все эти годы пролежали в болоте. Так не должно быть. И мы собираемся это исправить. Можно сколько угодно ходить к обелискам и поминать тех, кого там нет, но важно, чтобы каждый из защитников Отечества нашел свой приют. Всех поднятых бойцов мы захороним торжественно и со всеми почестями, потому что срока давности ни у одной войны нет.
Надежда Данюшина